Интервью Э. А. Агаларова журналу "Дорогое удовольствие"

15.08.2014 Просто Эмин

У Эмина Агаларова теплое рукопожатие и открытая улыбка. Он отвечает на вопросы мгновенно и по существу, как человек, которому нечего скрывать. Он уверен в том, что лучше спеть неудачно, чем под фонограмму. И в том, что искренность – ключ к человеческим отношениям.

Интервью: Елена Бальбурова. Фото: Марат Мухонкин


Есть такая вечная тема — как заработать деньги, как разбогатеть? Но есть и другая — как конвертировать деньги в счастье? Известно ведь, что далеко не всем это удается. Именно об этом мне хотелось поговорить с Эмином Агаларовым. А еще о том, что для сына Араса Агаларова, бизнесмена первой сотни Forbes, планка изначально стояла очень высоко…

— Эмин, вы вице-президент огромной семейной компании, получили финансово-экономическое образование. Как получилось, что вы профессионально занялись музыкой — концерты, клипы, гастроли?

— Это была моя мечта лет с 12, так что музыка появилась в моей жизни намного раньше, чем бизнес. А позиция у меня сразу была такая: отец — бизнесмен, уважаемый человек, масштабный. Хотелось независимости, хотелось заслужить его уважение, встать на ноги. И я для себя как-то интуитивно решил, что пока я этого не сделаю, у меня нет права заниматься  музыкой. Поэтому я начал работать в 15 лет, продавцом в K-Mart, это такой аналог магазина «Твой дом». Получал 5 долларов 50 центов в час. А в 17 у меня уже был свой собственный бизнес, который приносил неплохие деньги.

— Что это был за бизнес?

— Я жил тогда в Америке, в Нью-Джерси, только закончил там школу и торговал российскими товарами — часами, шкатулками, матрешками, предметами современного искусства. Это был бум e-bay, я стал одним из самых крупных аукционистов,
Power Seller. У меня было по 800 аукционов в неделю, сотрудники, офис. А начиналось это всё в гараже, естественно.

— То есть, вы сделали свой первый бизнес самостоятельно, без отца?

— Конечно! Отец не понимал тогда вообще, что такое e-bay. Это был 1998 год! Я был еще по сути подростком, но бывали месяцы, когда мой оборот достигал 40 тысяч долларов. Из них 20 — прибыль. То есть, делай что хочешь — иди покупай машину,что угодно. Но я не транжирил никогда деньги, а вкладывал всё в товар. Ко мне уже контейнерами шли эти часы, матрешки.

— И всё это хорошо продавалось?

— Да, отлично! Я получил в США высшее образование — финансы, экономика, бизнес, менеджмент. И когда вернулся в Москву, мог уже, как мне казалось тогда, общаться с отцом на равных, как с другом.

— Вы единственный сын?

— У меня есть еще сестра. Но сын я единственный.
К сожалению.

— Почему к сожалению?

— Потому что если бы были братья, у меня было бы больше времени заниматься музыкой (улыбается).

— Выходит, главной вашей мотивацией зарабатывать была музыка?

— Мне хотелось независимости. Мой отец так построил отношения, что он практически никогда не давал мне карманных денег. Если мне нужно было что-то купить, пусть даже учебники, я должен был прийти и попросить. А я очень не люблю просить, и лет в 15 я это делать основательно перестал. Я принял решение, что больше никогда этого не сделаю, и в принципе свое слово перед собой сдержал.

— Вы выросли в состоятельной, уважаемой семье.
Вас, наверное, можно назвать золотым ребенком?

— Нет, нельзя. Мои первые 12 лет жизни пришлись на советское время. Тогда «золотыми» были дети людей искусства, привилегированной творческой элиты. А мой отец тогда только закончил учиться, работал в НИИ младшим научным сотрудником,
защищал диссертацию. Так что никаких привилегий я на себе не ощущал. А когда отец занялся бизнесом, меня практически сразу отправили за границу — в довольно строгую закрытую швейцарскую школу. Сам убираешь комнату, в 8 утра — костюм, галстук. Всё по строжайшему расписанию, опоздал — остался без завтрака. Отец в шутку называл мою школу «гестапо» и хотел, чтобы из меня там сделали человека. А потом отправил меня в США, в обычную паблик скул, не в частную. Я сначала ездил туда на велосипеде, потом купил себе мопед.

— Сейчас у вас с отцом партнерские отношения?

— Естественно, я понимаю, кто у нас в семье отец, а кто сын, но отец позволяет мне общаться с ним на равных, насколько это возможно между отцом и сыном. Бизнес мы развели, я занимаюсь своими проектами, он — своими.

— А как делится бизнес, что находится в вашей епархии? Весь Крокус?

— Нет, весь Крокус у Араса Агаларова. У меня Крокус Сити Молл, Крокус Сити Холл, Vegas и Vegas Crocus City, весь наш ресторанный сектор, яхт-клуб Shore House, городская недвижимость и весь ритейл. Это полностью моя ответственность и отец даже не знает, что там происходит. Иногда я ему рассказываю.


— Вы только отчеты представляете на совете директоров?

— У нас нет совета директоров, поскольку компания ptivate, у нас есть только один учредитель и руководитель, и отчитываемся мы ему. Есть руководители направлений, и я — один из нескольких.

— Эмин, интересно, какие ощущения, когда вы выступаете в Крокус Сити Холле? Ведь это ваш собственный концертный зал…

— Вы знаете, первые три года у меня не было в Крокус Сити Холле ни одного концерта, я работал на других площадках. Естественно, отец обижался, спрашивал, ну как так? А я не хотел выступать в своем зале.

— Почему? Был какой-то внутренний барьер?

— Да. Дело в том, что я занимаюсь менеджментом и управлением вместе с командой Сити Холла, мы с ними работаем и обсуждаем — этого артиста нам не надо, этого надо. То есть, ты знаешь всю эту изнанку работы, всё закулисье, и вдруг сам превращаешься в того же артиста. И твоя же команда должна тобой заниматься… Я себя чувствовал в этой роли как-то некомфортно. И потом, у меня были большие сомнения, что я смогу продать семитысячный зал в Москве. Потому что я видел
примеры, когда большие артисты, не буду называть их имена, из семи тысяч билетов продавали тысячу-полторы. И я думал: с чего я должен продать зал? Это была большая ответственность,
риск. И всё-таки мы назначили концерт. Но я человек осторожный и решил использовать формат, в котором мы отсекаем балкон и продаем только партер, 2800 мест. За
три месяца до концерта он был у нас продан. Мы открыли продажу балкона, продали и его. Это было приятно и удивительно. С тех пор этот концерт стал традицией, потому что он проходит в преддверии моего дня рождения. В сам день рождения
— 12 декабря — я устраивать концерт не могу, это день общенационального траура в Азербайджане в связи с уходом из жизни общенационального лидера Гейдара Алиева. Поэтому я выступаю на день раньше.

— Интересно, вас сравнивают с кем-то из исполнителей?


— Я выступал на Today Show, они меня почему-то назвали Рики Мартин of Russia, ВВС меня как-то назвали «Майкл Бублевский», вместо Майкл Бубле, чтобы подчеркнуть, что я из России. И последнее было — Элвис Пресли of Azerbaijan. Вот такие сравнения. Причем Элвиса я очень люблю, Бубле в принципе тоже. А с Рики Мартином недавно познакомился на World Music Awards. Он получал там награду, и я — так получилось — тоже получил 28 мая этого года World Music Award как лучший артист из Азербайджана.

— Сколько у вас оказывается музыкальных побед!

— Нет, это единственная (смеется)! Я вернулся домой, мне сын — а он фанатеет от Майкла Джексона — говорит: «Папа, знаешь, у Майкла Джексона 120 наград, а у тебя только одна». Так что мне есть, к чему стремиться.

— Сколько сейчас вашим сыновьям?

— По пять с половиной. И они совершенно разные, хотя двойняшки. Совершенно разные…

— Есть ли такая важная вещь, которой вас научил ваш отец? И чему вы хотите научить своих сыновей?

— Мой отец никогда меня не поучал. Он просто мог молчать, и это было самое страшное (смеется). Если молчит, значит точно что-то не так. Мне кажется, важно не то, что родители говорят, а то, что они делают. Родительский пример — это главное в жизни. Я хочу привить детям важные человеческие качества — искренность, внимательность к людям, человечность. Особенно это важно для детей, которые растут в семьях с достатком, вокруг которых всегда много людей — домашний персонал, няни, охрана. Когда ты окружен людьми, которые должны за зарплату заботиться о тебе и оказывать тебе внимание, ты немного теряешь связь с реальностью. Хочется, чтобы с моими детьми этого не произошло. Мой отец однажды в интервью сказал: «Когда наши родители растили нас, они старались скрыть от детей недостаток возможностей. Сегодня наоборот, надо скрывать от детей избыток возможностей». И это, по-моему, очень правильно. Человечность, на мой взгляд, это ключ ко всему.

— Эмин, как по-вашему, что для вас было самым сложным в жизни? Ваш главный challenge?

— Музыка. Первый альбом, первые концерты. Ко мне в России было очень предвзятое отношение. Сын Араса Агаларова, Крокус… За границей этого не было, а здесь первое время меня это сильно преследовало и, конечно, прорваться сквозь эту предвзятость, «пропеть» и дотянуться до сердец было непросто. Но я всегда делал это искренне. Мне кажется, я вырос с начала моей музыкальной карьеры, я много сочиняю и вкладываю в свои песни то, что в самом деле хочу сказать.

— А как вы поняли, что можете писать песни?

— Случайно. Я много слушал Пресли, начал делать подстрочники, потом — художественный перевод его текстов. Потом понял, что могу писать свои тексты. У меня в голове крутились некоторые мелодии, и мне казалось, что это какие-то известные песни. А потом понял, что нет, я их нигде не слышал, это моя музыка.

— Насколько я знаю, на западе вы в ротациях больше, чем в Москве?

— Сейчас уже нет. В связи с тем, что в декабре прошлого года я выпустил первый русскоязычный альбом, всё сильно поменялось. Сейчас я попал в обойму российских артистов. Но до этого года самые большие ротации в моей жизни были на радио ВВС (самая крупная станция Европы), четыре сингла попадали в топ-20, альбом становился альбомом недели, и это на фоне того, что в России меня не было в ротации вообще. Я связываю это с тем, что здесь мой бизнес-профайл намного масштабнее, чем музыкальный. Поэтому меня воспринимали как бизнесмена, который балуется какими-то там своими песнями.

— Эмин, вы очень состоятельный человек. На что вам интереснее всего тратить деньги?

— Мне интересно тратить на новые проекты — я одержим идеями расширения бизнеса, роста. И умею считать деньги. Все мои клипы — малобюджетные, я не снимаю дорогих, потому что сегодня в музыкальном пространстве они себя не отрабатывают. Так что я не люблю пустых трат, и мой рабочий кабинет — яркий тому пример. Отделан был десять лет назад (смеется). Кстати, отец мой — то же самое. У него в гараже стоит Rolls Royce, он ездил на нем два раза.

— А на чем он ездит?

— На «мерседесе».

— А вы?

— На «рейндж ровере». У меня есть какие-то спортивные машины, которые мне подарил отец, но я на них редко выезжаю, особенно в Москве.

— Почему? Неудобно по нашим дорогам?

— Я всегда смотрел на молодежь, которая ездит на спортивных машинах, с такой, знаете, ухмылкой. Не хочется ловить на себе такие же взгляды.

— Легко предположить, что роскошью вас не удивишь. А что на вас может произвести сильное впечатление?


— Люди, наверное. Я ценю искренность, теплоту. Иногда встречаешь очень известных людей, которые при личном общении тебя разочаровывают. А иногда простые люди, которые занимаются простыми вещами, производят на тебя очень сильное впечатление. Я довольно внимателен к таким людям.

— Эмин, вы не только богаты и успешны, но еще и женаты, можно сказать, на принцессе — дочери Президента Азербайджана Лейле Алиевой. В день свадьбы вам передали видеопоздравления Владимир Путин, Джордж Буш. Для мужчины день бракосочетания вообще очень ответственный день. А тут на вас смотрел весь мир, можно сказать. Что вы чувствовали и что вам самому больше всего запомнилось из событий того дня?

— Вы знаете, я всегда мечтал о семье, и для меня события того дня воспринимались на очень человеческом уровне. Конечно, я чувствовал ответственность, но главным было то сокровенное, что совершалось между мной и моей супругой. Рождение нашей семьи.

— Как гласит интернет, вы с Лейлой Алиевой познакомились на горнолыжном курорте в Сент-Морице, это правда?

— Да, так и было. Я отдыхал там с друзьями, а она была с родителями.

— То есть, это не была давняя договоренность между семьями, давняя какая-то история?

— Нет, наши отцы были знакомы, и не более того. Родители не принимали никакого участия в формировании наших отношений до, естественно, свадьбы. Это было наше собственное решение и взаимные искренние чувства.

— Какие еще увлечения у вас есть, кроме горных лыж? Я слышала, вы боксер?

— Я люблю мотоциклы — двухколесные, четырехколесные, люблю футбол, бокс, которым много лет занимаюсь.

— А как же вы совмещаете бокс со своими концертами? Вам же нужно быть в порядке.

— Ну, я в порядке(улыбается)!

— Кто вы в первую очередь — певец или бизнесмен?

— Я не разделяю, я просто Эмин — и всё.